О том, откуда пошел род целителей беловых

Живу я у самого Белого моря, на берегу Онежского залива. Край наш красивый и суровый, а море наше в древности называли Студеным. Только самые сильные, смелые и удачливые люди могли здесь выжить, построить свое счастье. А моя семья живет здесь уже не одну сотню лет, и никогда не знали мои предки ни голода, ни холода, ни нужды.
Все мужчины у нас в роду занимались охотой. Это занятие тяжелое и, чтобы вы ни думали, редко дает хороший доход, потому что один день густо, а потом неделю пусто. Какой бы ты ни был хороший охотник, а случается полоса невезения, когда лес будто вымирает: ни зверя, ни птицы не найдешь. Но про моего прадеда складывали настоящие легенды, их и по сей день помнят в нашей деревне. Говорили, что он умеет понимать язык зверей, видит в темноте, обладает прочими волшебными свойствами, и поэтому ни разу не вернулся с охоты с пустыми руками. Я в это не верю. Все это лишь домыслы да сказки, которыми мамки потешают малышей, чтоб скорее заснули. Но везения моим родичам было не занимать, что правда, то правда: и пожар стороной их дом обойдет, и добыча сама в руки идет, и на базаре хороший покупатель правильную цену за шкурки даст, без торгов и препирательств. А уж такого, чтобы обманули или обокрали кого из наших – такого с роду не было. И еще об одной интересной особенности расскажу: при такой удаче никто никогда нашей семье не завидовал. А ведь зависть – вечный везению и благоденствию спутник. Мои же и прадед, и дед были очень уважаемыми людьми. Про деда помню, что целый день шли к нему люди за советом, просили рассудить, если что – обращались за помощью. Для каждого у него было свое слово: иногда мудрое, иногда доброе, ну, а иногда и суровое, гневное. Но никто не обижался и зла не держал, потому что знали: если поступить, как он велит, дело окончится хорошо.
Нельзя сказать, чтобы мой дед или отец слыли в народе лекарями или колдунами. Никто никогда не видел и не слышал, чтобы они делали что-нибудь магическое, и в семье об этом никогда открыто не говорили. Но и я, и мои сестры и братья подмечали иногда, как он что-то бормочет, шепчет вслед пришедшему за помощью. Слов разобрать было нельзя, так быстро и тихо были они сказаны. Спросишь: «Дедушка, что это ты говоришь?», а он в ответ: «Много будешь знать – скоро состаришься». И только через много лет, когда я выросла и сама обзавелась внуками, узнала, что мои предки владели великим знанием. Но в отличие от других целителей, которые живут по нашей земле, свое знание они хранили втайне, даже от членов своей семьи. Как уже говорила, когда родился у меня первый внук, то получила я доступ к этому знанию. Отец объяснил мне, что пока дети малые или неустроенные, у матери о них голова болит, а как появляется у детей своя настоящая семья (то есть свои дети), тут можно и на другие дела переключиться. А овладение заговорным искусством требует от человека сосредоточенности и душевного покоя. Вместе с этими словами отец указал мне на место в доме, где лежали старые тетрадки, и объяснил, что там записаны все заговоры, которыми наша семья владеет уже не одну сотню лет. Потом прибавил, что ему они были без особой надобности, да и мне, скорее всего, не пригодятся, потому что научит он меня всему сам. На мой вопрос, зачем же тогда нужно было записывать заговоры в тетрадках, сказал, что когда началась Первая мировая война и моего дедушку забрали в солдаты, то его отец – мой прадед, испугавшись, что некому будет передать заговорные тексты, все аккуратно переписал в тетрадки, а в конце последней указал – отдать все людям, когда знахарская традиция рода Беловых прервется.
Я, конечно, не удержалась и взялась посмотреть, что было в тех тетрадках. Они были очень ветхие, некоторые даже рассыпались при первом же прикосновении. Что-то удалось разобрать, но были тексты, которые прочесть уже не удавалось. Потому многое утеряно навсегда. Например, говорили, что прадед знал особые слова на охоту, которые позволяли приманить птицу и зверя. Но почти все они рассыпались в прах. А еще были заговоры, которые я не могла разобрать, потому что они были записаны древним языком, читать который люди уже разучились. По семейному преданию, это были старинные молитвы, которые к нам на Русь пришли еще из Византии. И тех слов тоже было жаль, потому что я знала, что они приносят людям помощь.
Повозившись с тетрадками, я отложила их в сторону, потому что было не до них. Я училась. Сложно это – учиться, когда тебе не семь, и не десять лет, а все сорок три (а именно столько мне было, когда отец начал меня учить заговорному слову). Но я старалась и вскоре уже овладела кой-какими заговорами, научилась правильно произносить их, смогла помочь сначала себе, своим ближним, а уж потом и посторонним людям, и уже мечтала о том, как буду учить этому искусству кого-то из своих детей. Но тут наступили смутные, непростые времена, люди стали покидать деревню, стремились в город. Уехали мои дочери и сын. Обустроились, завели квартиры, купили машины, сын начал свое дело, дочери хорошо вышли замуж, нарожали детишек, все у них складывается удачно (и не без моей помощи). Но вот беда, возвращаться в деревню, учиться заговорному искусству они не хотели. У сына уже есть свой внук, но когда я намекнула ему на заговоры, на древнюю магию, которой владеет наш род, он только отмахнулся: «Ну, что ты, мама. У меня вон дел сколько – семья, дом строю, дело расширяю. Не до того мне, да и незачем». Вот так и осталась я последней знахаркой в роду Беловых.
Приезжала, правда, ко мне одна супружеская пара. Видать, кто-то рассказал им обо мне, о том, что умею я помогать людям в разных бедах. Просили они научить, говорили, что будут мудрость нашего рода хранить и употреблять на пользу всем людям. Я обрадовалась поначалу, но все-таки как-то боязно было раскрывать родительские секреты посторонним людям, что-то меня пугало в них. Поэтому я решила подстраховаться и спросить совета у родичей, то есть у умерших моих предков. Они всегда охраняют род, его традиции, помогают в тех случаях, когда что-то грозит семье. Это не только меня касается, но и любого человека.
Отец передал мне особый обряд, как обратиться к духу-покровителю рода, и завещал проводить его перед всякими разными важными делами или решениями, потому что в том духе мудрость, опыт, знания многих поколений семьи живут вечно.
Сделала я так: в ночь с пятницы на субботу, когда на небе не было луны, пошла в баню, хорошенько напарилась с можжевельниковым веником. Можжевельник – дерево магическое, открывает способность видеть и слышать то, что от других сокрыто. После пришла домой, а дома у меня ведро воды с ключа лесного и свечки из церкви. Зажгла свечи и помолилась на дарование мудрости. Знаю я такую особую молитву:
 
Не отвергай моих молитвенных воздыханий и предстательством мудрейшаго из всех людей рода человеческаго царя Соломона и Иисуса Праведнаго сына Сирахова посети меня, надели меня хотя бы самою малою частицею сей и божественной мудростию, столь нужной святителям в управлении сердцами, делами людскими. Сердцеведче Иисусе, Ты видишь всю наготу и скверну души моея. Умилосердствуй мне и паки не отвергай прошения моего к Тебе, но посети Своею благостию сердце и ум мой Ведаю, что не многословной молитве познается человек, но в бескорыстном служении Господу Богу своему. Аминь.
 
Далее поглядела в воду, в самую глубину, и спросила разрешения передать заговоры, собранные нашей семьей, приезжим. После свечки погасила, да легла спать. А утром, как проснулась, знала я уже и ответ. Сам собой он мне явился. Была то особая уверенность, знание, как поступить. Теперь я понимала, что люди те нажиться на моих знаниях хотели, что ведут они прием в городе, да за совет большие деньги у нуждающихся просят. Люди последнее им отдают. Потому отказала я приезжим, а через пару недель получила и подтверждение реальное своим подозрениям: пришел ко мне человек, которого они до нитки обобрали, обещая вылечить ребенка.
Как раз после этого случая я вспомнила завещание прадеда: как прервется традиция, раздать заговоры людям. И тут пришлось снова вернуться к старинным тетрадям.
Много лет я потратила на переписывание, восстановление древних слов. Что-то удалось собрать буквально по крупицам. И чем больше я старалась, тем крепче росла в сердце уверенность, что я все делаю правильно. Потому что каждый новый разобранный заговор оказывался как бы к месту: только найду и перепишу заговор, который с долгами помогает расстаться, так идет ко мне кто-то за советом: «Прасковья Мироновна, помоги. Взял в городе кредит на новую машину, думал, буду людей возить, заработаю, отдам, а машину-то угнали. Теперь ни денег, ни машины, ни возможности заработать и долг вернуть. Что делать?» Я заговор в спину человеку нашепчу, совет дам, глядишь, прошло три дня – едет из города милиционер: так и так, нашлась ваша машина. Ребятишки баловались, взяли покататься, да и бросили.
Вот так, постепенно, собрала я заговоров несколько тетрадок. Первую часть завещания исполнила – заговоры сохранила. Осталось дело за малым – отдать их людям. И самое простое, что мне пришло в голову – это напечатать заговоры.