ЛЮБОВНЫЕ ЗАГОВОРЫ

2.«Kvítí milodějné», jímž se láska vzbuzuje, je mimo jiné nejčastěji: laskavec (třaslavka), koukol, dobromysl, plavuň, netík, polajka, jetel, toten. Kopajíce dívka takové zelinky, říkají: Kopu já té, má zelinko, pěti prsty, šestum dlaňum, až (ať) se. všeci za mnum hoňum.
Среди цветов, «вызывающих любовь», чаще всего встречаются: амарант (бархатник), куколь, душица, плаун, папоротник «венерины волосы», мать-и-мачеха, клевер, кровохлебка. Выкапывая эти растения, девушки говорят: Выкапываю я тебя, моя травка, пятью пальцами, а шестой -ладонью, пусть все за мной бегают.


3.Třikráte za den, ráno při slunci východu, o poledni, když je slunce za mrakem, a večer zasoumraku vycházejí spolu pod širé nebe, kdež dívka za zaříkačkou tato říká:
Vítaj, svitaj mojez milépřemiiésintaničko, ty nevychádzaj a neosvécuj na hory, na doly, na křížové cesty, na nemocné ludi, na těhotné ženy. na jiné zdejší zemské úrody, ale ty padaj a sedaj na teho křtěného a nemenovaného od-súdzenca mého, který je mně od Pána Boha odsúdzený, aby byl před mé oa postavený, do meho srdca zaščípený. Ty jasné slunéčko, ty naň svítíš, ty ho vidíš, tak mu roznic a rozehřej jeho srdce, jeho plíce, jeho tři sta údůch a stavůch, aby ten muj odsúdzenec. který je mně od Boha odsúdzený, aby on nemohel anijesti ani piti ani tabáku kúriti ani spáti ani veselý býti, edem na mna menovanú křtěná mysliti, ke mně běžeti, aby mu nebyla hodina hodinu, rodina rodinu, sestra sestru, bratr bratrem, matka matku, otec otcem, aby mu to nebylo nic mOé, edem tájeho odsudzenica s božská pornocá byla před oči jeho postavená, aby mu kapalo na jeho temeno, na jeho rameno, na jeho srdce, na jeho pláce, na jeho tři sta udůch a stavůch, aby on nemohel anijesti... edem k té menované křtěné bežeti, doky k ni nedoběhne a slovečko s rtu nezahovoří a do stazm malženského s ňú nevstúpí; aby mu ona byla nájmilší nade všecky jinší, nade všecky panny, nade všecky vdovy, nade všecky ženy, nade všecky závitky, nade všecky královny, nade všecky císařovny, nad drahý kámen, nad tekúcí med a nad ten diament.Jak je za horami, neck sa přerábejak je za vodami, nech sa převeze, jak je za železnými mřežami, nech se přeláme, ať nemešká, neprodlévá a k nípřiběhne. V poledne. Hen v téj onéj mrakavě stojí stůl, natem stole pečen, při té pečeni tři nože, tri rožně a troje vidlice, a vy nože, rožně, vidlice nepchajte, nedžgajte téj pečené, ale pchajte a džgajte teho křtěného nemenovaného, jeho srdce... doky k ní nedoběhne... aby ho všecko pchalo a džgato a nikde mu místečka nedalo. Večer: Mrkání mrkaníčko, tmavá nocičko, studená rosičko, ty nepadaj atd.
Здравствуй, рассветай, мой милый-премилый рассвет, ты не выходи и не освещай горы, долины, перекрестки-дороги, больных людей, бере­менных женщин, другие здешние земные красоты, но падай и ложись на этого крещеного и безымянного суженого моего, суженного мне Гос­подом Богом, чтобы встал перед моими глазами, в сердце мое крепко вошел. Ты, ясное солнышко, ты нам светишь, ты его видишь, так вос­пламени и разогрей ему его сердце, его легкие, его триста членов и сус­тавов, чтобы этот мой суженый, от Бога мне суженный, чтобы он не мог ни есть, ни пить, ни табака курить, ни спать, ни веселым быть, только обо мне (имярек) крещеной думать, ко мне бежать, чтобы не был ему час часом, семья семьей, сестра сестрой, брат братом, мать матерью, отец отцом, чтобы ничто это не было ему милым, только я, его суженая, с божьей помощью стояла бы у него перед глазами, чтобы ему капало на его темя, на его плечо, на его сердце, на его легкие, гш его триста членов и суставов, чтобы он не мог ни есть... только к той (имярек) крещеной бежать, пока к ней не прибежит и словечко с ней не переговорит, и а брак с ней не вступит; чтобы она была ему милее всех иных, всех девиц, всех вдов, всех женщин, всех незамужних матерей, всех царевен, всех императриц, драгоценных каменьев, текущего меда и этого алмаза. Если он за горами, пусть их перерубит, если за водами, пусть их переплывет, если за железными решетками, пусть их слома­ет, пусть не ждет, не медлит, а к ней прибежит. В полдень. Вот в этой туче стоит стол, на этом столе жаркое, при этом жарком три ножа, три вертела и три вилки, а вы, ножи, вертела, вилки, не колите и не дергайте это жаркое, но колите и дергайте этого крещеного и бе­зымянного, его сердце... пока он к ней не прибежит... чтобы всего его кололо и дергало, и нигде для него места не было. Вечером: туча ту­пенька, темная ноченька, холодная роса, ты не падай и т. д.

Девичья ворожба
 
1.Květ čekanky nerozvitý trhají děvčata pro štěstí v lásce, ovinuvše sobě prsty sát kem anebo zástěrkou. Trhajíce ji takto říkají:
Čekanko и cesty! trhám tě pro štěstí: abys mi milého popřála, kterého'* nadannočekala!
Potom si květ utrhnutý vloží za ňádra, řkouce:
Bodejžjsi vy Initial
Jest-li že za nějakou chvíli teplem těla jejího vykvete, naděje se děvče svěho štěstí.
Обернув пальцы платком или передником, девушки срывают бутон цветка цикория на счастье в любви. Срывая его, приговаривают:
Цикорий у дороги f срываю тебя тш счастье: чтобы ты подарил мне любовь, которую ты напрасно ждал!
После этого сорванный бутон кладут за пазуху, приговаривая:
Расцвети!
Если через несколько минут бутон раскроется от тепла человеческого те­ла, девушка найдет свое счастье.

2.Večer sv. Tomáše (21. prosince) sejí dívky [...] pod podhlavničku semeno, říkajíce: Sv. Tomáši, tvoje semeno seju, pověz mne pravdu, koho dostanu. O kom se jí v noci zdá, toho dostane.
Вечером в день святого Томаша (21 декабря) девушки сыплют семена под подушечку, приговаривая: Святой Томаш, я сею твое семя, скажи мне правду, кто будет моим мужем. Мужем станет тот, кто в эту ночь при­снится.